Задверье - Страница 83

У подножия этой оказался древний с виду служебный лифт. На двери висела табличка:

...

НЕ РАБОТАЕТ

Не обращая внимания на табличку, лакей открыл внешнюю дверь с проволочной сеткой, которая отошла с глухим металлическим стуком. Вежливо поблагодарив его, Ламия первой шагнула в кабину. Остальные последовали ее примеру.

Лакей повернулся к ним спиной. Через проволочную сетку Ричарду было видно, как, сжимая свой канделябр, он уходит обратно по деревянной лестнице.

На стене лифта имелся короткий ряд черных кнопок. Ламия нажала самую нижнюю. С грохотом автоматически закрылась решетчатая внутренняя дверь. Заурчал мотор, и медленно, со скрипом лифт начал опускаться. Стоять в лифте вчетвером было тесновато. Ричард поймал себя на том, что чувствует запах каждой женщины рядом. От д'Вери пахло в основном карри, от Охотника – не неприятно потом, причем этот запах почему-то напомнил ему запертых в клетках зоопарка крупных кошачьих; от Ламии исходил пьянящий аромат жимолости, ландышей и мускуса.

Лифт все опускался. Ричард обнаружил, что и сам покрылся потом – холодным липким потом, – и глубже вонзил ногти в ладони. Чтобы разогнать страх, он самым светским тоном, на какой был способен, сказал:

– Не самое лучшее время упомянуть, что у кого-то здесь клаустрофобия, правда?

– Не самое, – согласилась д'Верь.

– Тогда не буду, – сказал Ричард. А лифт все спускался.

Наконец – толчок, глухой металлический стук, потом звонкий и прерывистый срежет. Кабина остановилась. Охотник открыла дверь, помешкала минуту и, шагнув на узкий уступ, огляделась по сторонам. Ричард же осторожно выглянул из открытой двери.

Они, казалось, висели в пустоте на вершине чего-то, напомнившего Ричарду однажды виденную картину с изображением Вавилонской башни или, точнее, того, как бы она выглядела, если ее вывернуть наизнанку. Вниз гигантской спиралью уходила высеченная в скале тропа, похожая на винтовую лестницу вокруг центрального колодца. А в самом верху, в нескольких тысячах футов над каменным полом, висел лифт. И немного покачивался. Тут и там по стенам тускло помаргивали вдоль тропы лампы и далеко-далеко горели крошечные костры.

Сделав глубокий вдох, Ричард последовал за остальными на уступ, который при ближайшем рассмотрении оказался выступом дощатого настила. А потом, зная, что этого не следует делать, поглядел вниз. От каменного пола во многих тысячах футов под ногами его отделала только деревяшка.

От уступа, на котором они стояли, до начала скальной дороги тянулись двадцать футов деревянной доски.

– И, надо думать, – сказал он с гораздо меньшей беззаботностью, чем ему казалось, – сейчас не самое подходящее время упоминать, что я плохо переношу высоту.

– Опасности нет никакой, – сказала Ламия. – Или, во всяком случае, не было в последний раз, когда я тут проходила. Смотри.

В шорохе черного бархата она миновала доску. Она вполне могла бы балансировать десятью томами на голове и ни одного бы не уронила. Достигнув каменной тропы у стены, она остановилась, повернулась и улыбнулась, подбадривая спутников. Второй перешла Охотник, повернулась и тоже стала ждать рядом с Ламией.

– Вот видишь, – сказала д'Верь и сжала Ричарду плечо. – Все нормально.

Кивнув, Ричард сглотнул. «Да уж, нормально».

Следующей пошла д'Верь. Особого удовольствия она как будто не испытала, но все же перебралась. Теперь уже три женщины ждали точно приросшего к уступу Ричарда. А он заметил, что, сколько бы ни посылал приказов ногам «идите!», все равно не двигается с места.

Где-то высоко вверху нажали кнопку вызова.

Ричард услышал отдаленный «ух» и скрежет престарелого электромотора. Дверь лифта захлопнулась, оставив Ричарда стоять на опасно узкой деревянной платформе шириной не больше самой доски.

– Ричард! – крикнула д'Верь. – Шевелись!

Кабина ушла наверх. Сделав шаг с трясущейся платформы на деревянную доску, Ричард почувствовал, как его ноги превращаются в студень, а потом вдруг очутился на четвереньках, руками изо всех сил цепляясь за деревяшку. Крохотный рациональный некто в его сознании недоумевал: кто вызвал назад лифт и почему? Остальное его «Я» было слишком занято: требовало, чтобы конечности вцепились в опору намертво, и орало во всю мысленную мочь: «Я не хочу умирать!» Ричард крепко-накрепко зажмурил глаза, уверенный, что если их откроет и увидит под собой каменный пол, то просто отпустит планку и будет падать, падать, падать…

– Я не боюсь упасть, – сказал он самому себе. – Я боюсь того, когда перестаешь падать и наступает смерть.

Впрочем, он знал, что лжет. Боялся он самого падения… тщетного размахивания руками, кувыркания в воздухе, сознания того, что он ничего не может поделать, что никакое чудо его не спасет…

Тут до него медленно стало доходить, что кто-то к нему обращается.

– Просто ползи по доске, Ричард, – говорил этот кто-то.

– Я… не могу… – прошептал он.

– Ты прошел через худшее, чтобы добыть ключ, Ричард, – сказал кто-то. Голос принадлежал д'Вери.

– Я правда не переношу высоты, – упрямо сказал он, вжимаясь лицом в деревянную планку. А потом, стуча зубами, добавил: – Я хочу домой.

Щекой и носом он чувствовал волокна дерева. И тут доска затряслась.

– Честно говоря, – сказал голос Охотника, – не знаю, какой вес она способна выдержать. Вы двое станьте вот сюда, придавите ее.

Доска завибрировала под чьими-то шагами. Шаги приближались. Зажмурив глаза, он вцепился еще крепче. А потом тихо и по-дружески Охотник сказала ему на ухо: